— Что вы сделали?! — Фельтиция старалась не кричать на детей, но голос предательски дрожал.
У Альтуриана переливалась радужным перламутром правая пара крыльев, у Джеббеки — левая. Альтуриан инстинктивно подался вперёд, прикрывая собой девушку. Та теребила здоровой рукой подол рваного платья, вторая рука была в гипсе.
— Нужно было отрезать тебе крылья ещё в детстве, — сквозь зубы процедил Гелиен. — Где вы взяли пыльцу?
Альтуриан открыл было рот, но его опередила Джеббека:
— Мне бабушка подарила, на совершеннолетие, — тихо сказала она, не отрывая взгляд от земли.
— И вы потратили целую щепоть на самоубийство?! Малолетние эгоисты!
— Дорогой, пожалуйста, — Фельтиция робко погладила мужа по плечу.
Гелиен перехватил её ладонь, мимолётно поцеловал пальцы, по-военному резко развернулся и ушёл прочь. Фельтиция проводила его грустным взглядом. Она хорошо помнила, как бодрился Гелиен, когда сам решился на ампутацию после перелома крыла.
«Вот и отделался от атавизма,» — деланно-насмешливо говорил он. — «Крылья — это для девиц и мечтателей.»
Девушки редко срезали крылья и никогда не делали это раньше свадебного обряда, но мужчины шли на операцию всё чаще. Эльфы теряли надежду.
Фельтиция зажмурилась и сжала пальцами переносицу.
— Джеббека, как себя чувствует твоя бабушка?
Девушка замялась.
— Она… в порядке. Насколько это возможно, с её здоровьем.
— Глупое дитя… Иди, поцелуй её, и попроси никогда больше не дарить таких дорогих подарков. А ты, Альтуриан, останься.
Сын проводил Джеббеку до двери, распрощался, вернулся.
— Да, мама?
Голос выдавал, насколько Альтуриан был подавлен.
— Страшно представить, сколько лет бедная женщина копила эту щепоть. Сынок, это не одно Опыление и не пять. Она могла сохранить здоровье и молодость.
Альтуриан смотрел на Фельтицию ошалело.
— Здоровье и молодость?.. Ты хочешь сказать, что…
— Что эльфы утратили долголетие не от Тёмной Хвори, а когда погиб Чудоцвет.
Альтуриан тяжело опустился на кресло и обхватил руками голову. Он молчал, и Фельтиция тоже молчала, давая сыну время на осознание. Наконец, он заговорил, сбивчиво и тревожно:
— Я не знал, как сказать тебе и отцу… Я… записался в армию. Я хочу… хотел… дослужиться, получить право на личный Чудоцвет. Чтобы Джеббека была счастлива… Теперь… — он поднял голову и посмотрел Фельтиции в глаза, твёрдо и прямо, совсем как отец, — я хочу этого ещё больше.
***
Кольперния расплела белоснежную косу и, сидя перед зеркалом, вынимала из волос драгоценности. Домирион с грустью подумал, что после каждой Церемонии Опыления его королева выглядит всё боле усталой.
— Твой полёт был безупречен, любовь моя.
Кольперния вздохнула и покачала головой.
— Стоит ли он того? Я вижу, как стареет народ, но каждый год мы проводим эту фикцию, делаем вид, что пыльцы много. Собираем всех на площади, обсыпаем блёстками… Сколько пыльцы уходит лишь на то, чтобы на каждого эльфа упала хоть щепоточка её настоящей? А сколько эльфов верит, что стоит им постараться, работать усерднее, через десяток-два лет они получат собственный Чудоцвет?
Домирион подошёл к жене, обнял за плечи, провёл рукой по волосам. Народ не заметил, как изменилась королева. Раньше её волосы сияли лунным светом, теперь блистали сединой. Кольперния скупилась тратить пыльцу на незначительные детали — лицо-то оставалось молодым.
— Им нужна эта вера, любовь моя. Пусть пройдёт много лет, пусть не два десятка, а сотня, но мы исполним эту мечту. Чудоцветы вновь распустятся в каждом доме. А пока… пока пусть верят, что наш дворец полон магии. Что…
В блеске огней, за зеркальными стеклами,
Пышно цветут дорогие цветы,
Нежны и сладки их тонкие запахи,
Листья и стебли полны красоты.
Их возрастили в теплицах заботливо,
Их привезли из-за синих морей;
Их не пугают метели холодные,
Бурные грозы и свежесть ночей…
(использован отрывок из стихотворения Ивана Бунина « Полевые цветы»)
